— Получается, что Олег Натанович один все 5 лет вас вел?
— Да, он нас курировал. Мы вместе с ним ездили в Красноярск, в университет на мастер-класс по портрету с натуры. Там познакомились со всеми на кафедре. Олег Натаныч привез с собой флешку с нашими учебными работами — показал на кафедре. Обменялись опытом. В Питер он тоже ездил, привозил работы из Академии Художеств — хотел показать нам, как надо рисовать и как действительно классно можно делать.
— Как думаешь, он учил вас быть художниками или академическим основам?
— Академическим.
— А когда ты закончила университет, у тебя не было какого-то разочарования или вообще потерянности? Возникал вопрос: что теперь делать?
— Да, но мне кажется, что эта проблема не только ТГУ, а в принципе всех художественных специальностей. Ты выйдешь (из университета — прим. ред.), и кем ты будешь конкретно работать? Это очень трудно понять с самого начала. И мне, конечно, тоже было непонятно. Как даже зарабатывать на жизнь — это с одной стороны. С другой стороны, также было непонятно, как себя позиционировать в качестве художника: где и как выставляться? Если в советское время использовалась конкретная отработанная схема — был Союз художников, заказы. Или на Западе уже давно есть арт-рынок. У нас в принципе ни того, ни другого, поэтому художники находятся в плавающем состоянии. У меня было такое ощущение тогда.
— И долго это длилось?
— Ну да, довольно долго, до 30 лет. Наверное, было не совсем ясно — ты выставляешься, а кому это нужно? Понимание, кто такой художник приходит со временем. Ты понимаешь, что созрел и чем ты сам хочешь заниматься.
Собственно, вот сейчас я занимаюсь иллюстрацией, и именно здесь я понимаю практическую значимость, если честно. Будучи живописцем и графиком, я так ее и не поняла. Может быть, отчасти поэтому я уже не слишком стремлюсь выставляться. Мне непонятна связь со зрителем, непонятно влияние искусства на общество. С книгой все понятно.
— Я хотела еще про твое второе образование спросить. Ты же поступила в магистратуру Педагогического университета, в мастерскую Сергея Петровича Лазарева. У тебя была дипломная работа, связанная с культурой Бурятии. Повлиял ли на тебя Лазарев, так как он сам работает с темой сибирской архаики и изучает культуру коренных народов Сибири?
— Кажется, не особенно повлиял. Потому что просто с возрастом мне стало самой очень интересна эта тема. В Бурятии в порядке вещей — изучать свой род до какого-то там колена. У меня есть генеалогическое древо, я много знаю про своих предков.
Чисто стилистически, мне кажется, вряд ли я от Сергея Петровича много почерпнула. Конечно, как личность он весьма харизматичный. Но в плане визуальности, мне кажется, вряд ли. У него же определенная система.